Новинарня: ветеран АТО борется с московской раковой опухолью

Станислав Прощенко — участник боевых действий, частный предприниматель и общественный активист. У него был небольшой бизнес в Нежине, в 2014-2015 годах он воевал в Донбассе в составе сорок первого батальона территориальной обороны «Чернигов-2», а после возвращения с фронта стал учредителем нескольких общественных организаций, в частности нежинского союза ветеранов АТО «Патриот».

Прощенко — пример того, как ветеран АТО может объединить бывших собратьев, нынешних соратников и единомышленников и действенно влиять на местную политику, продвигая государственные интересы в «застоявшейся» глубинке, где еще имеется сильное «совковое» и русское влияние.

Одним из направлений, которым активно занимается Прощенко — помощь сельским общинам Черниговщины в переходе с так называемой «УПЦ» Московского патриархата к Православной церкви Украины. И, следует признать, это ему неплохо удается.

Недавно, двадцать третьего июня, в Нежине произошло незаурядное как для этого тихого городка событие: крестный ход русской церкви и ее сторонников натолкнулся на сопротивление украинских активистов, ветеранов АТО и родственников погибших. Противостояние обернулось столкновениями с участием полиции. Один батюшка из МП ударил Прощенко по голове.

Мы говорим со Стасом и об этом событии, и о влиянии московской церкви в регионе в целом и действенных способах сопротивления ей, и об участии ветеранов и лично Прощенко в общественной жизни региона.

Со слов Стаса Прощенко, причиной столкновения стало то, что Московский патриархат спланировал свой крестный ход в честь уроженца Нежина митрополита Иоанна Тобольского и захвата Сибири мимо памятника героям «Небесной сотни» и погибшим участникам войны с Россией — хотя существовало несколько альтернативных маршрутов. Такое «не религиозное, а политическое решение» сторонников русской церкви спровоцировало акцию сопротивления патриотических горожан.

«Мы написали в группу в вайбере: кто хочет — присоединяйтесь. Собрались в основном участники боевых действий и члены семей погибших. Мы стояли в шеренге на перекрестке улиц Гоголя и Яворского, просили полицейских: «Отведите крестный ход вправо или влево — не идите через нас, через стелу наших павших ребят». Не реагируют. Этих московских попов просим: «Обойдите!» — не реагируют.

Они же не шли к какой-то там своей святыне — им нужно было именно там пройти, где мы на дороге стоим. Они напролом шли тем путем, чтобы сломать нас, чтобы было по-ихнему», — рассказывает Стас Прощенко.

Ветеран также отмечает, что полиция фактически встала на сторону МП: «Мы привезли инсталляцию-„виселицу‟, повесили [патриарха РПЦ] Кирилла и повесили Путина, чучело такое. Путину привязали к ногам два коровьих копыта. А полиция заставила их снять, хотя инсталляция стояла на частной территории возле магазина. Нам ту инсталляцию сломали и не дали поставить.

Я нес шину, тоже для нашей инсталляции. Он вырывал ее, забрал… У Чепурного (заместитель начальника местной полиции — «Н») начались фантомные боли, когда он увидел шину у меня в руках. Полицейская набросилась на мужчину, который пришел с флагами Украины и США. Она хотела вырвать флаг США и выбросить его. К ней подбежали другие полицейские — говорят, ты вообще понимаешь, что делаешь?..

По словам Прощенко, которого цитирует также «Религиозная правда», крестный ход МП сопровождали «титушки» — в основном неместные мужчины крепкого телосложения. Один из них толкнул шестидесятилетнего украинского активиста: «Мы не рвались в бой, мы не рвали им рубашки — просто стояли. Когда уже подошла вся эта толпа, один московский поп начал вырывать нас из рядов…»

Позже этот самый священник подкрался к Прощенко сзади, ударил кулаком в голову и попытался скрыться. Патриотические активисты держали плакаты «Русский мир не пройдет» — впрочем, российским церковникам таки удалось пройти тем маршрутом, который они себе наметили.

Кто-то скажет: мелкие местные «разборки», не стоит обращать внимание. Впрочем, именно из таких региональных паззлов складывается картина влияния «русского мира» на Украину. Если не сопротивляться — он сохранит и укрепит свои плацдармы, а те очень пригодятся для новых агрессий, как было в 2014-м году в Крыму и Донбассе.

«У них же (активных сторонников «УПЦ МП») — полностью пророссийские нарративы. Даже во время этого церковного шествия в Нежине они проводили политическую агитацию! И это не простой человек — это религиозный деятель, священник заявлял на камеру: «Небесную сотню расстрелял сам Порошенко и его люди…» Они говорят: „Ваших ребят убивает Верховная рада и те, которые там сидят, а не Путин. Путин не убивает!‟

Они же и во время проповедей в церквях „наливают‟ такое против Украины, что идет через верх. Это нас очень смущает, — заявляет Стас. — Кроме того, у них там, практически у каждого есть оружие, они им хвастаются. А что там еще в тех монастырях, никто не знает…»

«И оно же все „приватизированное‟! Вы эту историю слышали? Я специально исследовал этот вопрос и не нашел в Черниговской области ни одного храма Московского патриархата, который бы не был „приватизирован‟. Например, у нас здесь Воздвиженская церковь. Имеется решение „передать в собственность‟. Начался этот процесс при Тимошенко, закончился при Януковиче и Азарове.

(Прощенко имеет в виду массовые решения о передаче в собственность местным религиозным общинам «УПЦ МП» их церковных зданий. В частности, в ноябре 2013 года распоряжением Черниговской ОГА было передано в собственность религиозной общине Свято-Кресто-Воздвиженского прихода «УПЦ МП» памятник архитектуры местного значения — Крестовоздвиженскую церковь в Нежине).

С этого все и началось. Как-то меня это заинтересовало.

Станислав Прощенко: Я начал этим интересоваться. В нашем районе, в Бахмаче, Борзнянском. Присутствовал на собраниях села в Талалаевке, оттуда мои отцы и деды. Поднял вопрос, и семьдесят-восемьдесят процентов присутствующих подняли руки за переход.

Такие настроения у населения преобладают в большинстве сел по области, с кем я общался. Почти все готовы перейти. Но юридически пока нет возможности. Хотя ПЦУ и томос уже получила… Но бывает, что все село становится заложником пяти-двенадцати человек, владеющих документами на религиозную общину и на пользование церковью, и они их не отдают.

Например, Парафиевка. Там из двухсот тридцати человек двести двадцать восемь проголосовали за переход. И мы два года воевали, чтобы перейти под ПЦУ и забрать ту церковь.

— В каждом селе имеется своя община и свои активные люди. Я просто такой коммуникатор. Есть еще юрист в Нежине, занимающийся этим. Если нам не хватает, подключается Киев.

За четыре года, пока мы этим занимаемся, обросли багажом знакомых, друзей, разных организаций, партнеров, так что неважно, приеду я или наши ребята — это уже работает, есть куда обратиться. Это как слаженный механизм.

Хотя начиналось с того, что никто не знал, как и что делать. Но сейчас мы практически все суды выиграем.

Начали мы с Оленовки Борзнянского района. Там состоялся переход [к ПЦУ], они — Московский патриархат — подали в суд и проиграли все на свете. Далее Парафиевка, Припутни. Два суда, апелляция. В Киеве антирейдерская комиссия. И они все проиграли, просто без вариантов!

Сейчас снова начали по Парафиевке подавать иски, но это уже просто частные лица в гражданском порядке. Они (МП) просто заваливают суды макулатурой и «набивают» статистику исков — в департамент культуры, государственного регистратора. Хотя и знают, что проигрывают.

Они выиграли только один судебный процесс (Хозяйственный суд в Киеве отменил решение о передаче общине ПЦУ Свято-Покровского храма в селе Ковпыта, Черниговского района, хотя распределение голосов крестьян было шестьдесят шесть к семи в пользу верующих ПЦУ — «Н»)… Но там мы не были причастны к делу, к нам поздно обратились за помощью. Хотя все равно там религиозную общину ПЦУ организовали.

Я им объяснял, что две-три недели — и религиозная община оформлена. Вот, например, как в Белых Вежах. За три недели религиозная община была полностью создана и зарегистрирована.

— Мы были там. Бахмачане были первые, они попросили нас, мы приобщались и помогали. Эти районы — Прилуцкий, Ичнянский, Нежинский, Бахмачский, Борзнянский — мы друг друга поддерживаем, ездим. Это же все связано. Один регион, одинаковые проблемы и вопросы.

— В каких селах вы уже перевели религиозные общины из МП в ПЦУ?

— Оленовка, Бобрик, Припутни, Парафиевка, Белые Вежи…

— Нет. Талалаевку пока не трогали, потому что мы юридически не готовы подойти к этому, но это вопрос времени. Зато были на сборах в Вертиевке — люди там уже готовы переходить.

— Там нет, там пока не светит. Надо, чтобы значительная часть населения была готова на переход.

— Да, мы должны действовать только юридически. Вот в Крутах у нас не получилось. Мы там создаем новую религиозную общину, с отцом Сергием (Чутченко). А, например, в Парафиевке и Припутнях — там «классика». Они (община МП) исчезли юридически, а мы (ПЦУ) появились юридически. Мы создали общину ПЦУ на их платформе, и они уже восстановиться и зарегистрироваться не могут.

Сейчас, кстати, пошла тенденция — по Украине немного случаев, но есть — они (священники МП) регистрируются ФОПами по оказанию религиозных услуг. Вот прикол! Потому что у них юридический тупик, и они уже не знают, что делать, так им пришлось этакое придумывать.

— Это действенный механизм, красивый, простой. Ну, процесс немножко затягивается на полтора-два года. Где быстрее, где медленнее. Нужно время, потому что они суды заваливают. Но, тем не менее, примерно два года — и любая религиозная община ПЦУ от начала сборов доходит до момента, когда происходит регистрация в Государственном реестре.

Дольше всего — это тогда, когда мы с ними (МП) начинаем тяжбу, чтобы их вообще уничтожить. То есть, чтобы на их фундаменте выросла община ПЦУ, вместо них. Это немножко дольше, но это возможно.

У нас практически в каждой деревне есть поддержка. Даже те люди, которые ходят в церковь раз в год, говорят: «Мы за [перевод общины в ПЦУ]!».

А если ты бываешь в этой церкви только на Пасху, ты все равно являешься прихожанином. Нет такого, что кто-то из нас «больший прихожанин», если был в церкви двадцать раз, один раз или двести. Ты прихожанин этой церкви, даже если ты пришел один раз, и точка.

— Да, юрист! (смеется)

— Я просто предприниматель, да и все. Без юридического образования.

— У нас председатель ОО Валентин Шкарупа, он практически постоянно ездит. Всего до десяти человек всегда собирается. Бывало, что и на Киев вместе ездили, на «Марш защитников» в День Независимости. Бывает, и из Киева к нам приезжают.

— После храмового праздника храма Всех Святых я ходил на праздничную трапезу, и там было обсуждение. Я сказал, что раньше у меня было одно желание — выиграть войну. Сейчас — выиграть войну, и чтобы Московия распалась. А если мы тут на Украине оставим Московский патриархат, это будет раковая опухоль. Она рано или поздно взорвется и будет нас уничтожать.

Она будет сидеть так, как сейчас, несколько десятков лет, но отыграется на наших детях и внуках. Нас уже не будет, а дети будут снова с кровью и с войной разгребать все. Они (МП) окрепнут, наберутся силы и приведут снова к такому моменту.

Поэтому меня не устраивает просто победа над кацапами. Нужно еще вычистить из Украины их церковь.

…Самое опасное — это захват Россией Левобережной Украины. Другого шанса у них нет, иначе их церковь потеряет здесь полностью все. А если они потеряют церковь, то потеряют и электорат. Ведь это же, кроме церкви, еще и политика большая. Их избиратели в большинстве голосуют за того, за кого говорит их поп. И в церкви им промывают мозги очень долго.

Меня один знакомый батюшка из МП как-то в 2004 году пытался убедить, что Янукович — это лучшее, что есть в мире, а Ющенко — «меченый сатана». А уже в 2014-м году монахи Святогорской лавры поддерживали оккупантов, и оружия было там просто ужас! Московские попы все прятали — и боевиков, и оружие…

Когда мы там стояли на блокпосту, в Лимане (соседний город со Славянском, который весной и в начале лета 2014 года был базой боевиков Гиркина — «Н»), мы говорили с местными на эту тему. Это там ни для кого не было секретом. Тот самый Гиркин в интервью говорил, что его охрана состояла из монахов Московского патриархата. Это «рашизм», гибрид фашизма и православия. Поэтому мы должны развивать украинскую церковь.

В Украинской церкви сейчас священников не хватает, потому что церковь не сильно развивалась. А Московская церковь мощно захватывала все территории. И у них в каждом храме два-три священника, они массированно выступают. Могут себе это позволить, потому что имеют финансовый фундамент.

Проходят выборы, в селе проголосовало семьдесят процентов за Януковича, например, — ему (священнику МП) прилетает подарочек какой-то там, на пару тысяч долларов. Значит, московский поп сработал правильно. И они «завязываются». Тогда как обычная мафия вырастает церковная мафия.

— Пока менты нежинские, ичнянские, прилуцкие — мы, бывает, проигрываем. Потому что та полиция с «титушками». А как только приезжает батальон «Чернигов», все — полиция сразу на нашей стороне (имеется в виду рота патрульной службы полиции особого назначения «Чернигов» ГУ ЧП — прим. ред.). «Чернигов» даже ничего не делает, просто стоит, а к ним уже уважение! Потому что батальон «Чернигов» стоит на государственных позициях. Их боятся и «титушня», и наши менты.

Я лично знаю там, может, десяток человек. Мы поддерживаем это подразделение как волонтеры. Вот, в июле снова батальон «Чернигов» выходит [на ротацию], поэтому нужно их обеспечить продуктами, мясом на месяц-два, чтобы из еды все было.

— Сначала мы были под Сватовым (Луганская область). Потом — Красный Лиман, Дебальцево, Еленовка. Это наша первая ротация. Потом вернулись на месяц-полтора домой. И снова вышли в Гранитное, под Гранитным — Старогнатовка. Там уже стояли весь следующий период, до тринадцатого июня 2015 года.

У нас с едой особых проблем не было. У нас служил повар, который до АТО в киевском ресторане работал. Потом подтянулся Березан Николай, тесть Дениса Яковенко. Когда Дениса убили, он пошел воевать, и жена пошла воевать и до сих пор служит.

В 2014-м, конечно, все ушли на фронт в тапочках, не понимая, что оно такое… А там, в июне летом — ад, днем на асфальте просто нечем дышать. Мы же на блокпосту стояли. А ночью вода замерзала, мы должны были буржуйку топить, представь!

апелланом к нам приезжал отец Сергий (Чечин). Могли помолиться вместе. Говорил: «Да, становитесь, кто там верующий или не верующий!» Привез нам икону, которая мироточила. Рассказывал какие-то новости из Нежина, о чем-то шутил.
Был случай… мы стояли в Еленовке, между Дебальцевым и Енакиевым. Это был сентябрь месяц 2014 года. И это «кольцо» сжималось. Я приехал в отпуск. Тогда весь Нежин собирал нам деньги на тепловизор. Мы за неделю с женой два тепловизора нашли. И мы едем обратно с отцом Сергеем. Стали под Полтавой. Он на каждой заправке бегает к телевизору, а мне не признается. Потом, когда я уже вернулся домой, в 2015-м году, он мне рассказал: «Я тебя везу и понимаю, что могу увидеть тебя в последний раз. И у меня сердце зажимается, щемит… Как на телевизор гляну, а то кольцо сжимается». Мы же практически в самой дальней точке стояли, под Енакиево…

Так случилось, что вернулись. Не все, конечно, но вернулись.

— Я не знаю, много ли это. Один для меня — уже много. У нас не было массированных обстрелов таких, что прямо там десятками. Но, кажется, четырнадцать человек из батальона… И после войны еще двое умерли от рака, двое застрелились. Люди не алкоголики, ничего — просто оно догоняет.

— В основном, да. Но не только. Сначала мы создали ОО «Щит» — только с ветеранами сорок первого батальона. Далее организация переросла в ОО «Патриот», когда мы поняли, что надо расширяться. В результате собралось много ребят защищавших целостность Украины в составе различных подразделений. Здесь и 1-я танковая бригада и 13-й батальон, 58-я, и другие. А еще в ОО «Патриот» также входят семьи погибших, волонтеры.

— Последний раз перед Новым годом — заехали под Мариуполем и выехали почти под Сватово в Луганской области. С тем самым отцом Сергеем Чечиным. Его там знают везде. Останавливают машину: «А, это ты! Проезжай!» Несколько сотен километров по линии фронта петляли по всем бригадам. Он уже все дороги с закрытыми глазами знает.

— Она объединяет широкий круг людей, которые причастны к войне с москалями. Цели у нас украинские, государственные. Работаем на энтузиазме. Даже некоторые московские попы признают: «Эти ребята не за деньги приехали». Сотрудничаем с ОО «Дозор "Крук"» — это национальное воспитание детей и молодежи, тренировочные занятия, также работа со взрослыми, просветительские лекции. Приглашаем из Киева людей. Ницой (украинская детская писательница и общественный деятель, известная антироссийскими высказываниями и нападками на русский язык — прим. перев.), приезжала. Сейчас на двадцатые числа пригласили с лекцией об информационной гигиене доцента Киево-Могилянской академии.

Вот Вита Щекина у Яны Зинкевич получила сертификат в школе «Госпитальеров» — теперь она проводить занятия с детьми по домедицинской помощи. Это нужно постоянно тренировать.

В этом году, наконец, решили, чтобы власть отвечала за флаги, которые стоят на кладбищах у могил, погибших на фронте. Поставили штатные флагштоки и раз или два раза в год флаги заменили. Для города это копейки. Флаг хорошего качества, потому что я сам себе покупаю, вешаю, так на год мне хватает.

— У себя на магазине.

— У меня такие плакаты висели еще два года назад, и ночью их порезали, сорвали. То есть кого-то это бесит. Стоят камеры слежения, но нельзя было понять, кто пришел в два часа ночи кромсать эти плакаты.

А в этом году мне отец Владимир Леонтьев говорит: «Станислав, вы только правильно меня поймите, а почему вы не вешаете опять те баннеры? Я как-то ехал в автобусе, сидит ребеночек и спрашивает: «Мама, а что это такое „Слава Украине! Героям слава!"?» — и мама рассказывает ему на весь автобус. Это же важно! Я говорю: «Отец, я понял». И вот опять их заказал и вывесил.

— «Язык, вера, армия» — как бы кто как к этому ни относился, но это реально важная штука. Ну, плюс адекватный национализм, на котором стоит строить государство. Но пока мы не строим.

Хотя… определенный скачок за последние семь лет сделали. У меня же там и красно-черный флаг висит. Лет восемь назад от него шарахались. А теперь уже все нормально относятся, как и к лозунгам «Героям слава» — прогресс! Хотелось бы идти быстрее, пока идем медленно, но идем. И то радует, что хотя бы так.